Философская энциклопедия - дао

Развивая учение о Д , Конфуций дал ему оценочные характеристики и истолковал его на языке морали. По Конфуцию, беспредельность Д. реализовывается в образе совершенномудрого и служит благоприятному ходу общественных событий. А Чжуан-цзы сближает субстанциальность небытия Д. с повседневным бытием человека и вводит рефлексию в качестве условия "пребывания в Д.". Образно-поэтическая философия даосизма Чжуан-цзы (IV в. до н. э.) последовательно проводит принцип существования множества реальностей на основе парадоксального, мистически-рефлексивного тождества сознания и практики. Иерархия этих реальностей строится по степени близости к природе, истинности самосознания и потенциальной силе хаотической невыразимости бытия. Находясь внутри мифологических образов и метафор, всякий гносеологизм и умозрительность Чжуан-цзы подвергает жизненной проверке на подлинность и искренность состояний сознания познающего субъекта. Рефлексивно-психологическая ориентация даосской аналитики Чжуан-цзы связана с изначальной магической и реальной возможностью "слияния" с Д.

Д., как первичная эфирная субстанция, реализуется и действует через психическую энергию и жизненную силу ци Практика Тай-цзы (достижение Великого Предела), а также умение использовать равновесную гармонию инь и ян  с помощью И-цзин ("Книги перемен") придают постижению Д. характер технических упражнений и практических навыков. Будучи одновременно философской категорией и идеалом практического достижения, символ Д. является ядром философского и религиозного даосизма В Эпоху Шести Династий (IV VI вв. н. э.) даосские йога, магия и алхимия трансформируются в "религиозно-литургический даосизм", оказавший впоследствии значительное влияние на неоконфуцианство. Религиозная сторона даосизма носит ярко выраженный пантеистический характер, целиком основана на культе предков и по ритуальному содержанию смыкается с конфуцианством Даосская логика и онтология сделали возможным возникновение и распространение в Китае и Японии буддийской школы чань (дзен) Концепция "шуньи", изложенная в сутрах блока Праджнапарамиты и впоследствии развитая Нагарджуной, углубляет и конкретизирует понимание Д. Китайский буддизм трансформирует образ Д как синтез микрои макрокосмоса в принцип единства нирваны и сансары. При помощи даосских психологических практик Великий Принцип Относительности Нагарджуны находит в чань-буддизме конкретную практическую реализацию. Д. присуще каждой вещи и каждому человеку, так же как "дхармовое тело Будды" (дхармакайя) присутствует в каждом живом существе изначально. Не-деянием постигается подлинная природа "я", оказывающаяся пустой, а следовательно, также изначально просветленной. Концепция "не-я", развитая в чань-буддизме, полностью снимает в себе образ мышления и стиль жизни даоса-философа. Естественность Д. оказывается отправной точкой для понимания личности, при этом она же выступает итогом этого понимания. Изначально спокойное, безмятежное и бесстрастное Д., лишенное формы и имени целиком соответствует онтологически-психологическому не-существованию пустых дхарм.

Философия неоконфуцианства, возникшая в Китае в ? в. н. э., попыталась осуществить синтез концепции Д., конфуцианской этики и буддизма. Используя истолкования Д., предложенные Конфуцием, сосредоточив внимание на комментировании изначально даосского трактата "И-цзин" ("Чжоу-и"), неоконфуцианство растворило Д. в моральной метафизике и специфически китайской имперсональной теологии. Являясь поэтическим образом и категорией в равной степени, Д. выступает культурным символом, который расшифровывается и наполняется содержанием за счет применимых к нему интерпретаций. Однако максимальная всеобщность данной символической структуры не только не снимает практическую проблему переводимости культурных языков (Восток Запад, даосизм христианство), но и предельно заостряет ее. По степени "верховной всеобщности" Д. смыкается с Брахманом. Д. и Брахман порождают самих себя, а к множеству их творений относятся боги. Д., как и Брахман, вне пространства, вне времени, непознаваемо, неделимо, но при этом проявлено в феноменальном мире. Обе субстанции эманируют: Д. через дэ и ци. Брахман через Атман и пурушу.

Поиском фундаментальной основательности Д. сближается с классическими греческими субстанциями воды и огня, а по трансцендентной запредельности с гераклитовским Логосом и плотиновским Единым. Невозможность сказать о Д. роднит логику его постижения с православной апофатической традицией, идущей от Дионисия Ареопагита к Григорию Паламе. "Дао, выраженное словами, не есть постоянное Дао", "знающий не доказывает, доказывающий не знает" ("Д.-дэ-цзин", чж. 1, 81). Д. постигается усилиями практической мудрости, и невозможно средствами языка передать объем его содержания. Символизм Д не указывает на внешнюю по отношению к нему реальность, поскольку оно само является пределом всякой реальности и как символ указывает на самого себя. Природа такого символа отлична от символизма западного, метафизического, образца. Основанный на христианской онтологии, метафизический символизм иерархизирует бытие, а между имманентным и трансцендентным ставит идею божественного закона. Д как символ противоположно идее божества и критерием истины устанавливает естественную доброту человеческой природы Подобно хайдеггеровскому бытию, оно не допускает по отношению к себе внешних оценок, ритуалов измерения и правил суждения Д. как "ничто" и "хаос" сближается с экзистенциальной философской ориентацией XX в.

Л С. Чернов